Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров) - Страница 44

К оглавлению

44

— Страшно, говоришь? Ну, что же тут страшного?..

— Ничего и не страшно, — лукаво поглядывая в глаза деду, затараторила Светлана.

— А что может быть страшного? Лес какой красивый, ежевика, грибы…

— Э, дедуся, я не про то говорю…

— Тогда о чём же?

— А если не страшно, тогда зачем вокруг дачи натягивают колючую проволоку?

— А ты и это уже заметила?

— Угу. Значит, всё-таки страшно… Да?

— Нет, Светочка, это так… как бы тебе сказать… ну, на всякий случай.

— На всякий случай? Чтобы волки и медведи не смогли попасть во двор? Да?

Профессор ухватился за эту мысль.

— Вот-вот! Ведь тут, среди леса, возможны разные хищные звери…

— Ой, а вдруг они всё-таки нападут… — забеспокоилась девочка. — Много, много волков и медведей. Таки страшно… А эти дяди ночью тоже, наверное, боятся. Да?

— Какие дяди?

— Да те, что стоят на мосту у речки и здесь, на даче, у ворот.

— Ну, эти дяди, Светочка, уже ко всему привыкли.

— Я тоже привыкну и совсем не буду бояться. Буду гулять в лесу и рисовать эти самые… пейзажи.

— Какие пейзажи? — насторожился ещё больше профессор.

— Ну, всякие. Ведь тут у нас лучшие в природе пейзажи.

— Кто это тебе сказал?

— Наш учитель рисования Сергей Станиславович. Он ещё сказал, что у меня чувствуется дарование большого художника.

— Постой, постой. Дарование, говоришь… Так он тебе и сказал: дарование большого художника?

— Да. Даже несколько раз так говорил. Все в школе: и девочки, и мальчики — теперь завидуют мне.

— Ну, и какие пейзажи посоветовал он тебе рисовать?

— Всё, что мне понравится. Например, закат солнца из своей спальни, виды окрестностей с балкона…

— Откуда же он знает, что у нас есть балкон?

— Он, дедушка, всё знает. Я ему много рассказывала. Даже рассказала, какой хитрый замок ты придумал к калитке. Всё, всё! Он такой добрый… Когда ходим за город, он учит меня рисовать деревья. Он даже обещал отправить мои картины на большую выставку.

— Какие картины?

— А те, которые я нарисую за лето.

Внучка продолжала рассказывать с присущим её возрасту детским пылом. Учёный слушал её, согласно кивал головой, а самому мерещилось, что где-то по лесной тропе к его трудам — сокровищу всей его жизни, крадутся враги. Он не раз порывался встать, чтобы немедленно позвонить, но каждый раз останавливал себя трезвой мыслью: «Нельзя этого делать. От детской впечатлительной натуры своего волнения не скроешь. Нет, не нужно давать никакого повода», — решил он.

Погрузившись в эти тревожные размышления, он не заметил, как в кабинет вошёл Владимир Петрович. Большую часть рассказа дочери Владимир Петрович прослушал, стоя у порога. А когда она умолкла, стукнул нарочито дверью и вышел из-за портьеры.

— Вот вы где! А я вас ищу. Думал, гулять ушли. — Проходи, проходи, Володя, присаживайся. Мы тут неожиданно расфантазировались.

Ты иди, Светочка, к маме. Иди, родная…

Убедившись, что дочурка ушла, Владимир Петрович закрыл плотнее дверь и вопросительно посмотрел на отца. Потом, опустившись в кресло, заговорил взволнованно:

— Я слышал ваш разговор. Светкины откровения не лишены кое-какого интереса.

— Да, да. Ты прав, Володя. Надо сейчас же позвонить генералу… Как ты думаешь?

— Непременно… Он сейчас на заводе нитрокрасок. Но тут расстояние небольшое.

Через полчаса будет здесь. А пока, может, скажем нашему капитану-дач- нику?

Профессор изумлённо хлопнул себя ладонями по бёдрам и легко поднялся.

— А я совсем и забыл, что «скорая помощь» совсем рядом, можно сказать, за стеной. Идём к нему. Расскажем о всех наших подозрениях. Как-никак, он здесь глаза и уши генерала.

Сняв пропитанную специальным раствором накидку, Пётр Кузьмич направился вслед за сыном к выходу. В коридоре они встретились с генералом Галаджи. Профессор потянул его в свой кабинет, всё рассказал.

Разговор с Галаджи успокоил профессора.

— Хитро, осмелюсь заметить, хитро! Значит, дача в Капках переоборудуется под нашу. Там тоже хвойные леса. Все заняты работой в городе, но дачу в Капках посещаем, иногда собираемся на выходной все. Держу пари: внучка не заметит этой подтасовки. Ох, и наделает же она им хлопот со своими пейзажами. Идея, Сильвестр Антонович, прекрасная идея!.. Да, совсем забыл, нас ведь ждёт отменный обед.

— Я сыт, Пётр Кузьмич…

— Ничего, ничего. Подкрепиться на дорогу полезно и вам.

— Ну, хорошо — уговорили, — согласился Галаджи, зная настойчивый нрав профессора, — только минут через десять. Мне необходимо поговорить с вашим капитаном-дачником.

— Вот и отлично. Ждём через десять минут.

ГЛАВА XIV

ГОВОРИТ КАСКАД

Начальник охраны объекта «ЛАК-2», как условно называлась лаборатория профессора Кремлёва, капитан Трусов сидел у своего телевизора, переключая его с передатчика контрольных постов на передатчик. За матовым стеклом щитка вспыхнул зелёный глазок, а на большом экране отчётливо выступила лесная дорога. Из-за поворота на дорогу выскочила рыжая лисица. Торопливо посмотрела по сторонам и, припадая к земле, пошла обочиной.

«Верный признак, что поблизости нет человека», — подумал капитан и переключил экран на соседнюю лесную просеку. Через две-три секунды на экране обозначилась прямая, как стрела, линия телеграфных столбов. Вдоль них, по песчаной дорожке важно расхаживали вороны, склёвывая свисающие низко к земле ягоды шиповника.

Капитан включил следующий объект. На экране возникли перила деревянного моста, покоившегося на высоких сваях над узкой, но быстрой и глубокой рекой. Рядом, в тени развесистой ели, неподвижно стоял часовой со вскинутым на изготовку автоматом. Осмотрев всевидящими глазами телевизионных экранов каждый уголок леса, каждую тропинку, капитан включил плёночные телеаппараты на запись. Кто бы теперь ни появился на лесных дорогах, ведущих к охраняемой даче, он будет отмечен на плёнке. Появится в поле телеобъектива новый предмет: выйдет волк из леса, сядет на ветку сорока, пролетит тяжёлый глухарь — аппарат автоматически его фиксирует на плёнку. Если новый предмет находится в поле зрения объектива больше минуты, аппарат делает три кадра и автоматически сигнализирует. В этих случаях в аппаратной у капитана Трусова загорается общий экран, раздаётся сигнал электросирены — «Тревога!» Переговорив с третьим постом зоны, капитан Трусов заметил на щитке позывные и перевёл рычаг в положение двухсторонней связи. Включив настольный микрофон, он сказал вполголоса:

44