Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров) - Страница 30

Почти не подвержен механическому воздействию. Соляной раствор любой концентрации не влияет совершенно. Налёт приобретает при этом эксперименте какой-то глубокий зеркальный блеск, точно канал трубы подвергся особому хромированию.

— А при воздействии кислотами?

— Устойчив. Сейчас лаборатория работает над разгадкой этих секретов.

— Это очень важно, Пётр Кузьмич, — убеждённо оказал Хрусталёв. — Если налёт не менее устойчив и по отношению к атмосферному влиянию, то это же новое противокоррозийное вещество!

Учёные продолжали беседовать о возможностях покрытия налётом водопроводных труб, а Споряну думал о том, что свойство газа покрывать устойчивым налётом металл делает его непригодным для поршневых двигателей, особенно при межпланетных полётах.

А в противоположном конце стенда практики слушали пояснения инженера:

— На мощном моторе, — говорил он, — расход горючего наиболее эффективен. Здесь действие газов возрастает пропорционально объёму камер двигателя и требует горючего на 10 процентов меньше… т. е. чем больше объём цилиндра, тем эффективнее сгорание, тем больше давление газов.

— Будьте добры… — раздался чей-то бас. — На этой шкале десять делений. Какова же сила сжатия на десятом делении? Можно ли её применить, скажем, на мощном паровозе, на танкере?

— О последнем делении, — пояснил дежурный инженер, — можно составить представление по следующим данным. На пятом делении можно питать не только двигатель дизельпоезда, но и авиационные моторы любой мощности. Седьмое отмечает максимальные потребности океанского лайнера водоизмещением до 50 тысяч тонн. А десятого вполне достаточно для того, чтобы вращать турбины таких гидроэлектростанций, как «Днепрогэс».

— Т-а-а-к, — протянул тот же бас, — что-то колоссально большое. В чём же состоит секрет необычайной силы этого горючего?

— В самой его химической природе, — ответил подошедший Кремлёв.

Закончив обход стендов, члены комиссии начали расспрашивать о том, как идёт подготовка базы для всестороннего испытания нового горючего в производственных условиях.

— Намечена обширная программа испытаний, — сказал генерал Прозоров. — В одном из морских доков закончено оборудование океанского лайнера. Сейчас на двигателях монтируются гнёзда для установки баллонов. В недалёком будущем можно начинать заводские испытания… Выделено 20 автомашин различных марок и десять мощных тракторов-тягачей. Идёт проверка качества монтажа двигателей… Готовы водители, намечены маршруты.

Члены комиссии беседовали о подготовке к большим производственным испытаниям, а Вахрушев, прислушиваясь к их разговорам, мысленно уносился в недалёкое будущее.

Он со всей ясностью представлял работу теплоцентралей, не выбрасывающих из своих труб дыма и пепла, бесшумный бег автомобилей, не оставляющих за собой выхлопных газов и бензиновых паров. Он мысленно старался представить, какой экономический эффект принесёт кругосветное плавание судов без захода в порты и какие это вызовет толки в среде торговцев углем и нефтью на больших морских дорогах.

— Довольно успешно, — как бы подкрепляя мысль Вахрушева, говорил Прозоров, — готовятся к испытанию нового горючего пять городских ТЭЦ, различных по мощности.

— Следовало бы, — заметил Кремлёв, — посмотреть всё это в работе.

— Испытания лайнера, профессор, должны начаться при вас. Вам поручено перерезать ленту, соединяющую корабль с берегом.

— Прекрасно. Обязательно буду.

— Хороши игрушки! — Дмитрий Дмитриевич похлопал ладонью по баллону. — Поставил одну такую на речной теплоход и гуляй всю навигацию. Ни дров тебе, ни угля, ни кочегаров…

— Да, — подтвердил профессор, — ёмкость баллона всего 50 литров. Но тем не менее не за горами то время, когда в трюмах судов исчезнут угольные ямы, дровяные и нефтяные отсеки, когда место бензиновых баков на самолётах займут пассажирские кресла.

— Красота! — оживился Вахрушев. — Представьте: стоит океанский пароход у причала. К его борту подходит грузовой автомобиль. Опускается трос судовой лебёдки. Шофёр цепляет на крюк контейнер. Поднимается в этом контейнере вот таких 20 баллонов на палубу. А там механик ставит 18 из них в сейф, а два — под стальной герметический кожух на двигатели. Включает регулирующие механизмы и… свободен на пять тысяч миль. Два баллона — пять тысяч миль. Один контейнер горючего на всю навигацию.

— Фантазия!..

— Нет, это уже не фантазия, а ясная перспектива, уважаемые гости, — пояснил Прозоров. — Вот она, смотрите. Хотя и не вечный, но бесспорно долговечный двигатель, ломающий все прежние представления о движении не только на земле и воде, но и под водой, и в стратосфере.

— Пётр Кузьмич, а как же всё-таки с дождями? — улыбаясь, спросил Дмитрий Дмитриевич. — Я не моряк и не лётчик. Моя стихия — грешная земля. Дож дик меня интересует. Дождик. Тысячи, сотни тысяч хлеборобов степных районов мечтают об этом. Дождей ждут пески пустынь. Вы запустили в небеса, кажется, 18 снарядов…

— Три из них взорвались над самой землёй, — уточнил Споряну.

— Да, да, три снаряда, — подтвердил профессор. — Риск, большой риск…

— Хорошо. Но 15 или даже пусть 5 поднялись в стратосферу. Значит, есть надежда — полетят все, сколько нужно и куда нужно. Эх, вот бы запустить туда не 15, а 150 или, если нужно, и все 1500. Представьте себе, профессор, — плывут кучевые облака, а на земле ни росинки. Всё сохнет: хлеба, сады, травы. И вот вы, главнокомандующий небесной артиллерией, отдаёте приказ: «Расстрелять облака, встряхнуть их так, чтобы ливнем упали на землю».